А. Яари, "Зихронот Эрец Исраэль", Главы 7 и 8.
© Перевод, Г. Майзель 2012
Часть первая. Из воспоминаний Уильяма Букнера Льюиса (Rev. W. B. Lewis) – англиканского священника и миссионера, который посетил Эрец-Исраэль в 1824 году.
Предисловие к книге здесь. Другие главы: перейдите к Оглавлению книги
Этот очерк был напечатан в газете миссионерской миссии в Лондоне «TheJewish Expositor» в 1824 году. А. Яари перевел его на иврит и издал в ежемесячнике «Синай», со своим предисловием об отношениях между первыми миссионерами и ашкеназами в Иерусалиме в первой половине 19-го века.
Воистину, Иерусалим пребывает в жалком состоянии. Он стонет под пятой тирана. Стонут и евреи, и христиане, но особенно те евреи, которые начали прибывать в Иерусалим из-за границы примерно 18 лет назад.[1] Евреи, приехавшие, чтобы умереть на земле своих предков, ежечасно страдают от оскорблений, над ними глумятся бесстыдно и бесчеловечно. Игнорируют их «фирманы»,[2] и они не знают, к кому обратиться за помощью, ибо в Иерусалиме нет консула.[3] Представители европейских государств находятся в Куште - это достаточно далеко, чтобы они могли их защитить.
Однако, я лучше опишу малую часть этих несчастий подробнее.
Те евреи, которые стараются прокормиться тяжёлым физическим трудом, часто принуждаемы тратить время и работать на неблагодарного турка[4] без всякой оплаты. Иногда он бросает еврею небольшой кусок. В любом случае, если еврей попытается требовать что-то от турка, ему грозит немедленное избиение кнутом, и причинение различного рода мучений и истязаний.
Раби Шломо П…[5] владеет ремеслом вырезания печатей. Турок остановился посреди улицы, и, показывая на большой камень, велит ему высечь на нем надпись. Шломо отвечает, что это не в его силах, он не умеет обтёсывать камень и высекать на нем, так как он резчик, он умеет вырезать. Схватил его турок за бороду, выхватил меч, ранил его, пинал ногами, и избил безжалостно. Несчастный кричал, но никто не пришел на помощь. Турки на улице шли мимо, не обращая внимания, и напрасно этот раненый еврей потом искал справедливости у чиновников в суде.
Раби Меир Балтер (его уже нет в живых) вместе с тремя или четырьмя сефардскими евреями был отправлен в тюрьму по оговору, что они якобы продали вино турку, ибо запрещено евреям и христианам в Иерусалиме производить вино для турок, только для личного употребления. Несмотря на то, что доказать его вину было невозможно, турки вытащили свои устройства для пыток и кнут для избиения, чтобы с их помощью выжать из него деньги для правителя[6]. Этот еврей не говорил по-арабски, был напуган, и показал знак - три пальца, намекая, как разъяснилось позднее, что даст для своего освобождения 300 груш. Но правитель истолковал этот знак, как обещание дать три киса, что составляет 1500 груш. Именно эту сумму он потребовал от каждого еврея, арестованного по этому делу. Он приказал разрушить дом этого еврея, приехавшего из-за границы, и держать его в тюрьме до тех пор, пока тот не выплатит всю сумму. У еврея не было даже половины этой суммы. После того, как он пробыл в тюрьме какое-то время, и его проволокли с цепью на шее, как преступника, по главным улицам города, на глазах у всех его братьев, руководителю ашкеназских евреев[7] был послан приказ явиться к правителю.
Старый раввин болел и лежал в постели, но это не могло быть для него оправданием, его вынудили встать, посадили верхом на осла, поддерживая с обеих сторон. Правитель возложил на него ответственность за деньги, которые должен выплатить этот закованный еврей, и когда раввин высказался против этого, сказал, что отправит его самого в тюрьму.
Молодой человек, сопровождавший раввина в качестве переводчика, сказал, что заключение главного раввина в тюрьму противоречит турецким законам. Тогда они арестовали этого молодого человека, заковали в цепи, и бросили в темную и грязную яму вместе с его арестованным братом, пока страсть этого правителя к наживе не была удовлетворена.
Самый униженный деревенский феллах может остановить еврея (в том числе европейского еврея) на улицах Иерусалима,и потребовать у него при желании деньги, полагающиеся ему по исламским законам. Такое вымогательство может повториться с несчастным евреем несколько раз в течение десяти минут.
Евреи имеют обыкновение падать ниц на могилах предков, особенно в определенные для этого дни, и молиться в память об усопших. Это используют им во вред, нападают на них грубо и нагло, и грабят, отбирая все, что имеется при них. Если евреи попытаются сопротивляться - их забьют до смерти. И это делают не разбойники с большой дороги или бедуины, а те люди, которых они видят ежедневно, и с которыми общаются изо дня в день.
Когда я пошел в Хеврон в сопровождении одного еврея, мне с огромным трудом удалось защитить его в дороге, в том числе в окрестностях Иерусалима. Турки пытались силой взять с него выкуп, несмотря на то, что он был спутником англичанина.
Однажды утром по дороге ко мне этот еврей был схвачен военными, которые пытались впрячь его вместе с другим евреем в тяжелую пушку, устанавливаемую напротив Бет-Лехема. Если бы ему не удалось сбежать, у него наверняка бы отобрали те 200 груш, которые он нес мне за книги Танаха на иврите, а также золотые часы, которые я просил его отдать в починку.
Однажды Раби Исраэль, главный раввин общины прушим в Цфате,[8] собрался идти из Иерусалима в Цфат. Он взял в наем животных, заплатил за них, но животных отобрали у него без всяких объяснений – якобы для нужд «качим»,[9] которые прибыли из Мекки и Каира, и через несколько дней отправятся в Дамаск. Этот общепринятый турецкий обычай может служить примером произвола в смеси с фанатизмом. Они смотрят на лошадей, ослов, мулов, словно те созданы для служения наглецам, верующим в Мухаммеда, а на двуногих смотрят, как на низшие души, которых можно хватать, и глумиться над ними без всякого сострадания. Воистину так. Однако, в этом случае добавилось и последующее глумление: турок, хозяин мулов, отказался вернуть деньги раввину, и еврей напрасно пытался вернуть свои деньги через суд. Позже раввин обратился ко мне, и я ходатайствовал за него, и мне удалось вернуть ему деньги с помощью Омара-эфенди.[10]
Я познакомился с Омаром-эфенди благодаря Ахмед-бею из Дамаска, давшего мне рекомендательное письмо к нему. Тот принял меня по-дружески, и велел обращаться к нему в любое время, когда понадобится помощь. Я воспользовался его предложением, и несколько раз хлопотал за европейских евреев. Всякий раз я убеждался, что постоянное присутствие в Иерусалиме или в Дамаске человека, наделенного консульскими полномочиями, который будет помогать евреям в их бедственном положении, как и другим народам, должно принести огромную пользу.
Приведенные здесь факты можно доказать, при необходимости, с помощью имеющихся у евреев свидетельств. Чтобы полнее представить глумление и издевательство над евреями Иерусалима, я мог бы привести еще множество фактов подобной дикости со стороны турок, и всех прочих действующих лиц, по отношению к этому народу. Однако, ограничусь одним примером бесстыжей дикости, и обрисую его подробно, ибо он прекрасно демонстрирует, как ведут себя правители и властители в этой части мира, не считаясь с законом, судом, или присягой, и без какого-либо уважительного отношения к возрасту, мудрости, или вероисповеданию.
Имя раби Мендела[11] хорошо вам известно из дневников господина Вольфа.[12] Он главный раввин ашкеназских евреев в Иерусалиме, европеец, старый человек, который не в состоянии обидеть человека. Он считается самым ученым человеком во всей Сирии, и тщательно выполняет все заповеди, как прушим. Его огромная любовь к Господу Богу делает ему честь, хотя и не согласуется с нашими взглядами.
Однажды поздней ночью раввин проснулся из-за сильного стука в дверь его дома. Он спустился узнать, что случилось, полагая, что в дом ворвались грабители. Через пару минут дверь была взломана, и в комнату ворвалась банда людей в военной форме. Они подошли к раввину с обнаженными мечами, схватили старика, и глумились над ним. Его жена звала на помощь, и прибежали остальные домочадцы. Молодой раби Ицхак,[13] говорящий по-арабски, спросил о причине столь неожиданного визита. «Так как дверь, выходящая на улицу, была открыта» - ответили ему - «и одному из вас надлежит спуститься к правителю, ожидающему внизу».
Ицхак сказал правителю, что у дочери раби Мендела начались роды, и, по их обычаю, к ним приходили люди. Возможно, кто-либо из навещавших забыл закрыть наружную дверь. Казалось, правитель был удовлетворен этим простым ответом. И раввин полагал, что на этом инцидент исчерпан. Конечно, они потребуют заплатить штраф в несколько пеерот,[14]взимаемый обычно с каждого, у кого ночью открыта наружная дверь.
Однако утром они были удивлены появлением военных людей с уведомлением, что правитель хочет видеть старого раввина и этого молодого у себя во дворце. Они пошли, и по дороге к ним присоединились еще два еврея, раби Натан,уроженец Австрии, и раби Яаков,уроженец Пруссии, родители которого или родственники, как мне сказали, были англичанами. Они тоже обвинялись в том, что ворота их домов были открыты, и шли во дворец в сопровождении военных. Но раби Натан и его товарищ заверяли меня, что в их случае это был оговор.
Четверых евреев привели и поставили перед правителем. Там также присутствовал Омар-эфенди[15] и ему подобные. Их обвинили в вышеописанном проступке. Они пытались защищаться, но никто не слушал их возражений.
Правитель сказал, что слышал из уст старого раввина,[16] что у него, мол, есть фирман, и он не боится правителя. На это ему ответили, что раввин не говорит по-арабски. «Не хочешь ли ты сказать, что я лгу?» - закричал правитель. Евреи вынуждены были замолкнуть, и спустя некоторое время получили приказ убираться. Они зашагали было к своим домам, но не тут-то было! Их заманили в одно из помещений, оттуда водили из комнаты в комнату, пока они не обнаружили себя в тюремной яме, в полной темноте. Им объявили, что они должны выплатить правителю 10 кис.[17] Если не заплатят, завтра их начнут мучить: подносить к головам горячие железные прутья, втыкать в ладони острые гвозди, и использовать другие подобные методы истязаний, применяемые в Иерусалиме. Так было сказано мне. И все это - во имя выжимания денег из этого несчастного народа…
Евреи, стоящие снаружи, как только узнали, каков приговор, и что суждено их арестованным братьям, не тратили ни одной минуты, делали все, что в их силах, чтобы скорее выкупить их. Хотя им удалось выторговать у правителя сумму в 4.5 кис вместо 10 кис, им пришлось собирать из своих скудных средств, даже продавать свою одежду, чтобы выплатить требуемую сумму.
Из этого примера вы будете иметь представление об издевательствах над евреями, выходцами из Европы, живущими в Иерусалиме. Из проступка и навета о двух дверях, оставшихся открытыми ночью, вытянули из бедной и малочисленной общины сумму, на которую можно отметить приход 60-ти субботних ночей, и это от людей, кормящихся только на подаяние от своих братьев за границей. И это не история, которую придумали евреи.
Я ходил к Омару-эфенди. Я предстал перед правителем в первый подходящий момент. Я сказал им, что наслышан об этом деле, предупредил их, что эта сенсация может произвести неблагоприятное впечатление в Европе, ибо касается евреев, прибывших в Иерусалим на крыльях своей веры. На это эфенди ответил, что, на его взгляд, эти евреи - московиты, а не франки (европейцы). А правитель добавил, что каждая страна имеет свои законы, и эти евреи наказаны за невыполнение долга. А их долг - закрывать ночью двери своих домов. Если ночью заберутся воры, то утром эти евреи явятся к ним, и будут надоедать своими жалобами. Так главный судья Иерусалима оправдывал свое поведение относительно этих чужих, беззащитных иностранцев.
Это все, что я мог сделать. Ни правитель, ни Омар-эфенди, даже не пытались представить это дело в ином свете. Перед моим уходом они, однако, рассыпались в обещаниях о славном будущем. Омар клялся, как это принято у арабов, своей головой (закутанной в зеленое), что ради моей чести и его большой любви ко мне такие случаи больше не повторятся. И он лично, отныне и впредь, попытается не забывать хорошо отзываться о евреях перед правителем. И если с этими несчастными что-то случится, то мне следует обратиться лично к нему, и он удовлетворит мое желание немедленно. Но я не верю этим любезным разговорам и клятвам турка, ибо он человек, которому нет доверия, наглый, низкий, подлый и жестокий. И я уверен, что только европейский флаг, который будет развеваться над Иерусалимом (и в других местах Турецкой империи), обеспечит иностранцам покровительство и защиту от издевательств и глумления, шантажа и вымогательств, произвола и дикости.
Один из раввинов Иерусалима, который рассказал мне о мучениях и страданиях его общины, с волнением воскликнул: «Когда же придет английский король, чтобы избавить нас?»
Часть вторая: воспоминания р. Арье Неэмана, сына раби Ирхамиэля из Кедайны. Р.Арье совершил алию в Эрец-Исраэль с учениками Виленского Гаона и был среди первых десяти, поселившихся в Иерусалиме до 1820 года. Он был верен и предан общине прушим, отсюда его имя «Неэман» - что на иврите значит «верный, преданный».
Эти воспоминания были напечатаны в книге Фрумкина «Биографии мудрецов Иерусалима», с примечаниями Э. Ривлина, 3-я часть
Еврей брошен на произвол судьбы со всем своим имуществом. Дороги снаружи, за городской стеной, в руках разбойников. В самом городе вечером надо немедленно запирать дверь. Еврей выплачивает все возложенные на каждую голову (душу) налоги. Все охвачены страхом перед ворами и грабителями. Порой на глазах у хозяина воры вскрывают погреба и амбары с пропитанием, но евреи боятся протестовать, ибо их всегда могут оклеветать, что они якобы злословили, и бранили исповедующих ислам.
Судьи в городе принимают свидетельства только у мусульман, и таким был суд во все времена.
Если у мусульман имеется какой-либо товар, от которого они не могут избавиться, то есть продать, они выкладывают его в еврейском доме, и требуют заплатить за эту обузу, не считаясь с желаниями евреев.
Так же ведут себя жители деревни Силуан.[18] Обычно они привозят воду на ослах, по 15 раз на день. Если они не продали всю воду (у хозяев нет нужды, или нет пустой посуды), они выливают ее во дворе у еврея, и требуют заплатить.
Суды обязательно притесняют евреев. Начальники и судьи сами обирают и вымогают, как душе угодно. Более всего это касается европейских евреев, которые не знают языка и местных обычаев. Опасность висит над их головами постоянно, каждую минуту.
Раби Менахем-Мендл,[19]благословенна его память, по прибытии в Святой город в 5576 году после сотворении мира,[20] вынужден был надевать сефардскую одежду (как все прибывающие в то время), и сидел одиноко в маленькой комнатке, выделенной ему сефардскими раввинами, благословенна их память.
Поначалу он молился в синагоге Бет-Эль вместе с сефардами, ибо не было у него полного миньяна,[21] чтобы молиться по своему обычаю. Там увидел его раби Шломо Моше Сузин,[22] благословенна его память, который признал его величие, уважал и почитал, полюбил и привязался, как к брату.
Со временем прибыло еще несколько ашкеназов из Цфата, но все еще не было у них полного миньяна, не хватало до десяти одного человека, и они наняли одного из сефардов, который даже удостоился права на свою долю халукки,[23] как ашкеназ, и получал ее, как зарплату, до дня своей смерти. Иногда приходилось приводить мальчика, с книгой в руке, и миньян был дополнен до десяти.
[1] Автор имеет в виду учеников Виленского Гаона, алия которых в Эрец-Исраэль началась в 1808 году. Они поселились сначала в Цфате, затем их лидерраби Менахем-Мендл из Шклова месяце Хешван 1815 года переехал в Иерусалим, и возродил там ишув - после 100 лет запрета на проживание в Иерусалиме ашкеназским евреям.
[2] Документ султана, подтверждающий права.
[3] Первый европейский консул (британский) прибыл в Иерусалим только в 1839 году.
[4] Автор не делает различий между турком и арабом.
[5] Раби Шломо Пах Розенталь из Вильно. «Пах» указывает на его ремесло: «питуах-хотам» - вырезание печатей. Совершил алию в 1817 году с группой учеников Виленского Гаона, был одним из руководителей новой общины.
[6] Правитель (губернатор) Иерусалима.
[7] Раби Менахем-Мендл из Шклова.
[8] Раби Исраэль бен раби Шмуэль из Шклова, лидер общины прушим, учеников Виленского Гаона, в Цфате
[9] качи, кади, кадий - мусульманский религиозный судья.
[10] Муфтий Иерусалима.
[11] Раби Менахем-Мендл из Шклова
[12] Миссионер из крещеных евреев Иосеф Вольф посетил Иерусалим в 1821 и в 1824 годах, и в своих дневниках много и подробно рассказывал о раби Менделе, восхваляя его до небес.
[13] Может быть, имеется в виду раби Ицхак Пах, сын Шломо Паха
[14] одна пеера = 40 груш
[15] Муфтий Иерусалима
[16] раби Менахем-Мендл
[17] 1 кис = 500 груш
[18] Те, кто черпают воду из источника Шилоах и продает ее в Иерусалиме.
[19] Раби Менахем Мендл из Шклова - ученик Виленского Гаона, совершил алию в 1808 году, сначала был в Тверии короткое время, затем в Цфате до месяца Хешван (октябрь-ноябрь) 1815 года.
[20] 1815 год
[21] Кворум из десяти взрослых мужчин, необходимый для совершения публичного богослужения
[22] Раби Шломо Моше Сузин – в 1824 году был назначен на должность «ришон-ле-Цион» - верховного раввина сефардов Эрец-Исраэль.
[23] Пожертвования евреев диаспоры, которые доставлялись в Эрец-Исраэль и распределялись между евреями.